Картина первая
Чашка падает на стол, грозя задеть блюдце. Чайная ложечка, упавшая чуть раньше, успела подпрыгнула и зависла над столом. Стул, балансирующий на двух ножках, застыл в падении. Вместе с ним застыл и я.
Все замерло и, с нетерпением, ожидает разрешения снова кинуться в
пучину суеты.
Здесь остановилось само время. Маятник напольных часов отклонился
от состояния равновесия и замер…
Не верьте что Смерть страшна и уродлива, она прекрасна. Она
не ходит в черном балахоне, хотя ее одежды и черны. Она не носит с
собой косы, хотя иногда заплетает волосы в косы. Она не отбирает у
людей жизнь, она только облегчает боль…
Маятник качнулся. Стул завершил свое падение. Чашка разбила блюдце
и раскололась сама. Осколок задел мое лицо, но я не
почувствовал…
Я смотрел на все это со стороны. Не объяснимая печаль наполнила
мое сердце.
– Нет. Уже нет сердца. Нет печали. Это лишь воспоминания о них.
Она обняла меня за плечи. И повела прочь. Прочь от жизни, от моего
прошлого и будущего. Прочь от Света и Тьмы…
На секунду я увидел Солнце, и оно тут же взорвалось сотней радуг.
Они переплетались, разлетались на части, складывались узорами
калейдоскопа, снова расплетались.
Она протянула руку, поймала осколок радуги и протянула мне. На
моей ладони оказались мелки. Она усмехнулась :
– Пусть будут мелки.
Краски калейдоскопа перемешались в последний раз и дали белый
цвет.
– Рисуй.
– Рисовать? Но я не умею!
– Это не важно. Рисунок это лишь образ. Чистый лист, пустой сосуд, комок глины… Это лишь образы. Перед тобой мир. И твоя задача наполнить его содержанием.
Мир… Восторг, радость, робость и страх овладели мной
мгновенно. Мои мысли зажили своей жизнью, ринулись галопом, мешая
друг другу и путая меня. С трудом успокоившись я повернулся к Ней.
– Не уходи, постой, – сказал я увидев что Она удаляется. –
у меня столько вопросов.
– Я отвечу только на один.
– Но почему я?
Разочаровано улыбнувшись:
– Этот шанс дается всем.
Она обернулась черной точкой в дали и исчезла. А я лишь крепче сжал подаренные мелки.
Картина вторая
Белый лист.
Эйфория быстро прошла. Волнение улеглось. Я стою перед белым листом, с пригоршней мелков, и не знаю что делать.
Я помню все что хотел создать при жизни, но все это кажется мелким и не нужным теперь. Что в моей жизни достойно послесмертия? Первый вздох, первая любовь? Или последняя любовь, последний вздох? События проносятся перед внутренним взором поражая своей незначительностью.
Вот бы взять и переписать все заново, с чистого листа! Черт, у меня же есть чистый лист и возможность все “переписать”.
Решусь ли я? Нет, не думаю. Уже и прошлая жизнь кажется не такой бездарной. Снова приобретает значение и смыл. Не такой глобальный как хотелось, но все таки…
Я дорожу своими воспоминаниями.
Не легко нанести первый штрих. А вдруг он окажется не удачным? Вся картина насмарку. Но начинать надо. Выбираю мелок, провожу черту и… даже не знаю пишу или рисую.
Ни старую даму с косою,
Ни черепа страшный оскал,
А девушку, в платье, босую,
По имени “Смерть” повстречал.
Прекрасные черные брови,
И кожа нежнее чем шелк.
Сказала “Пойду я с тобою
Куда бы нас путь ни завел.”
Так нежно губами коснулась
Истерзанной, голой души,
Что все в один миг развернулось
И розами стали шипы.
– Когда не знаешь с чего начать, начни с конца.
Я смотрю на свой рисунок. Легкое дрожание ресниц говорить что он
ожил. Точнее Она.
– Почему ты решил начать с меня? Смертью обычно все заканчивается.
– Есть две темы достойные упоминания: Любовь и Смерть. Ты сейчас реальней для меня.
– Прекрасно. Но я не менее иллюзорна чем Любовь. И как она не могу существовать сама по себе. Я проявляюсь в людях, предметах,
растениях…
– Тем не менее для меня ты реальна.
– Что есть реальность? Все что мы видим, чувствуем, слышим субъективно. Иллюзия как и все остальное.
– Но другого у нас нет.
Мы молчали. Темный силуэт стал терять четкость, реальность отдавала свои права.
– Ты сейчас уйдешь?
– Да. Но не расстраивайся, ты еще будешь прогонять меня когда я приду.
– Мне так многое надо понять. О Жизни, о Смерти. Я прожил долгую и не совсем бесполезную жизнь. Но так и не знаю ради чего стоит жить и за что умирать.
– Какой ты глупый. Каждый решает сам. Таков дар Создателя.
– Дар или проклятье?
– Когда-нибудь ты поймешь что одно неотделимо от другого. А пока прощай!
Она нежно коснулась моих губ и растаяла.
Картина третья
Рисую лица. Знакомые и не очень. Рисую и, не дорисовав, стираю. Хотя одно лицо я не решаюсь не стереть, не дорисовать. Почему?
Однажды я нарисовал книгу которую не успел прочитать при
жизни. Красочная обложка, аннотация, первые пятнадцать
страниц… Остального не было. Страницы пусты. Было только то
что я видел и помнил.
А человек не книга. Его нельзя прочитать от корки до корки. А каким он будет с белыми пятнами пустоты?
– Природа не терпит пустоты.
Я с испугом оглянулся на набросок, но он по прежнему был безжизненным. Зато рядом стоял старик. Хотя, из-за бороды, о его возрасте можно было только догадываться, но его осанка, манеры, голос и многое другое говорило о его возрасте.
Следующей была мысль о нелепости возраста в этом месте.
– Ты кто? – он казался мне смутно знакомым, я никогда его и не видел.
– Мне сказали что у тебя вопросы. Я готов попытаться ответить.
– Я ведь не рисовал тебя?
– Определенно нет. – эта мысль вызвала гостя приступ веселья.
– Красивое лицо. Только не хватает нескольких штрихов.
Он принялся дорисовывать мой набросок, а я стоял в оцепенение.
– Природа не терпит пустоты. Если б ты не держался так сильно за внешнюю атрибутику получил бы нормальную книгу. Возможно, даже наверняка, ее содержание отличалось бы от той что ты начал читать, но тебе ведь интересна история, а не достоверность изложения?
– Но я хотел именно ту самую книгу. Ту самую историю, того самого автора.
– Их нет. Они остались позади. Ты не можешь принести с собой ничего. Все осталось за гранью смерти. Ты можешь воссоздать многое, но это будет лишь твое воспоминание об этом.
– А она? Та, чей рисунок ты сейчас дописываешь?
– О, эта девушка будет умна и красива, но определенно не та которую ты ждал. – с этими словами он подал руку, и дама сошла с картины.
– Мила, умна и красива. Как я и обещал.
Когда оцепенение с меня спало, рядом с незнакомцем и девушкой уже стоял накрытый на двоих стол и стулья.
– Прошу к столу. – старик усмехнулся. – Я буду вам прислуживать за ужином.
Вокруг потемнело, на столе зажглись свечи, а незнакомец, к костюме официанта, уже разливал вино.
…
– Проклятье. Что с ней? – девушка обмякла на стуле и не отвечала.
– Я подсыпал ей снотворного.
Стол, свечи, все исчезло. Я был снова около чистого листа со стариком.
– Спасибо. Разговор у нас все равно не клеился.
– Конечно. Ты задавал вопросы совсем другой женщине.
– Да, но…
– Тебя сбил внешний вид. Понимаю, но я же предупредил что это не она. Тебе придется свыкнуться с этим. У каждого теперь свой мир.
– И мне их ни как не встретить?
– Ну почему? Просто для этого они тоже должны искать этой встречи.
– Значит встречи со мной никто не жаждет.
– Ты не знаешь этого. Ты прячешься вне пространства, вне времени. Здесь тебя не возможно найти, даже если искать.
– Но ты же нашел?
– Да, но я особый. Я помогаю таким как ты.
– Кто ты?
Старик усмехнулся и начал таять. Но с той стороны радуги я все же расслышал:
– Зови меня Баримам…
Картина четвертая
Белый лист. Опять белый лист. Но теперь я знаю чего хочу.
Несколько зеленый штрихов, – это трава. Синих – небо. Белых – облака. Темно-зеленые штрихи – лес. Коричневые – дорога.
Чего то не хватает… Ах, да. Солнца! Желтый круг и все, готово. Абстракция. Можно было прорисовать мельчайшие детали, но зачем? Пусть этот мир будет загадкой.
Пейзаж. Легкое дуновение и он оживает.
Ветер. Шелест листвы. Крики птиц. Птицы? Я их не рисовал. Тем лучше, мой набросок уже живет своей жизнью.
Вступаю на тропу, ощущая песок голой подошвой. Вдыхаю воздух полной грудью. Кладу руку на сердце. Бьется!
Я иду. Что там вдалеке? Мне кажется или кто то ждет меня?
